Царицын, самый быстрорастущий город империи

Нынешний Волгоград, как бы его ни критиковали, — один из крупнейших городов страны. Волгоградская агломерация с населением около 1,5 миллионов человек, включающая в себя также Волжский, Краснослободск и Городище, занимает восьмую строчку среди агломераций России. Между тем каких-то полтора столетия назад подобные выкладки были бы восприняты жителями Царицына со смехом — как безудержная фантазия.

В те времена город был лишь центром небольшого уезда Саратовской губернии, заброшенным далеко на юг степным захолустьем, население которого едва ли превышало 5 тысяч жителей! Этот момент требует оговорки: Москва уже тогда была Москвой, а Саратов — Саратовом. Известия о нынешней численности населения столицы, конечно, напугали бы москвича середины XIX века, но все же не слишком. А узнав, что Москва — крупнейший город страны, он бы не стал поражаться, а лишь порадовался бы, что Первопрестольная-таки обогнала по численности Петербург. Для Царицына же разговоры о миллионе жителей и о позиции в списке крупнейших городов страны выглядели бы фантастикой.

А вот таким: «Мы пролетали над городом с широкими, прямыми улицами, красивыми каменными зданиями. «Что это за город?» — снова спросил я соседа. «Это — восточная сторона Царицына…» «Но она слишком велика, чтобы быть только стороной!» — заметил я. «Она самая меньшая; в ней только 80000 жителей!» Я посмотрел на собеседника с недоумением: «А сколько же жителей во всем Царицыне?» «Один миллион сто пятьдесят четыре тысячи». «Не может быть!» — воскликнул я, пораженный цифрой».

Как видно, Затонский, а вместе с ним и большинство царицан, готовы были представить миллионное население своего города только на закате третьего тысячелетия. Что бы они сказали, если бы кто-то сообщил им, что миллионная отметка будет достигнута городом вовсе не через тысячу лет, а уже совсем скоро — к 1989 году? Однозначно не поверили бы. Это, кстати, и странно, ведь темпы роста города, имевшие место в конце XIX — начале ХХ века, вполне позволяли предположить именно такую численность к концу уже шедшего тогда двадцатого столетия.

Итак, в конце 1850-х годов население Царицына составляло 5-6 тысяч жителей. Для сравнения, губернский Саратов был в 13-14 раз крупнее, его население превышало 70 тысяч человек. Все резко меняется в 1860-е годы, когда Царицын был соединен с Калачом-на-Дону Волго-Донской железной дорогой. В те времена главные транспортные потоки страны шли по рекам, и огромный волжский судоходный трафик, направлявшийся на Кавказ, на Черноморское побережье, в Крым и в Средиземноморье, «пересел» на новую дорогу. Вскоре в Царицыне возник крупный железнодорожный узел, ветки которого тянулись к Москве, на Кавказ, на Донбасс, к важнейшим промышленным регионам России.

В Царицыне начинает формироваться своя индустрия. Транзитные потоки обрастают перерабатывающими производствами, в степном городе вырастает крупная лесоперерабатывающая промышленность, переработка шедшей сюда из Баку нефти, развивается металлургия, переработка сельхозпродукции, многое другое. Все это требует рабочих рук, и в город начинают тянуться люди.

С этого момента демографическая ситуация в Царицыне начинает претерпевать кардинальные изменения: вместе с экономическим развитием численность городского населения стремительно растет. Уже к переписи населения 1897 года Царицын имеет население в 55,2 тысячи человек, в начале ХХ века его численность переваливает за 70 тысяч, к 10-м годам дотягивается до 100 тысяч жителей, а к революционному периоду — до 150. Полицейские оценки количества жителей города, пополнившегося к 1917 году многочисленными беженцами из охваченных войной губерний, достигали даже 200 тысяч жителей.

Таким образом, с 1860-го по 1914 год, за 50 лет, город вырос в численности населения где-то в 30 раз! Царицын стал самым быстрорастущим городом России! Были отдельные периоды, когда численность населения удваивалась в течение пяти лет. В прессе того времени, да и в сочинениях писателей советского периода можно встретить упоминания о том, что город был пыльный, грязный, неухоженный. Подумать только, а разве могло быть иначе? Вот если бы в современный Волгоград с его миллионным населением за пять лет приехал бы жить ещё один миллион человек, если бы его численность удвоилась, — удалось бы администрации города сохранить порядок, чистоту и ухоженность? Едва ли.

Первоначально, когда рост только начался, город стал расти быстро и хаотично. Огромное число рабочих, привлеченных к обслуживанию железной дороги, селилось в построенных без всякого разрешения частных домах (по сути — в лачугах). Строить пытались поближе к работе: так начала формироваться обширная «заполотновская» часть. До 1860-х годов за линией железной дороги, где ныне стоит вокзал Волгоград-1, никакой застройки не было вообще, там уже начиналась степь. Но буквально за несколько лет на этом месте сформировался целый район. Об этом районе, выросшем самостоятельно, как гриб после дождя, долго ломала голову Городская Дума, с самостроями пытались бороться, но куда там! В те годы в городе строили не отдельные дома, а сразу целые улицы.

Начало работы Волго-Донской железной дороги по времени совпало с отменой крепостного права, и первая волна урбанизации, прокатившаяся по всей России, особенно сильно накатила на Царицын. Люди ехали отовсюду — из центральной России, с Кавказа, с Урала, из Сибири, из Польши (которая тогда входила в состав России). Были здесь выходцы из всех губерний страны. О национальном составе царицынского населения можно судить по храмам: наряду с православными церквями было две мечети, две синагоги, армянская церковь, немецкая лютеранская кирха и польский католический костел — крупные храмы, рассчитанные на большое количество прихожан и построенные в соответствии со своей традиционной архитектурой.

Социальный состав жителей города также был неоднородный. Из 55 тысяч царицан, учтенных Первой Всероссийской переписью населения 1897 года, дворян насчитывалось 1126 человек, духовенства — 117, купцов — 688, мещан — 25175, крестьян — 25868. Крестьяне Царицына (как и других городов страны) — понятие условное. В сословном обществе потомки крепостных продолжали числиться по своему сословию, крестьянами, хотя никаким сельскохозяйственным трудом они никогда не занимались. Были такие «крестьяне» в Городской Думе, в Земстве, в числе богатейших купцов города. Так что почти все постоянное население Царицына составляли обычные горожане — служившие, торговавшие, работавшие на заводах и фабриках.

Была и еще одна, очень крупная часть городского населения, не учитывавшаяся ни в каких переписях: сезонные рабочие. Огромными партиями приезжали они в Царицын к началу навигации и уезжали отсюда только поздней осенью. Было их очень много, временами они составляли значительный, ощутимый процент городского населения. Среди мигрирующих групп в городе встречались даже китайцы, которых заносило сюда непонятными ветрами и которые обращали на себя внимание уличными цирковыми номерами, обеспечивавшими трюкачам нехитрый гонорар.

Население стремительно развивавшегося Царицына непрерывно возрастало до самой Гражданской войны, ставшей первым в истории нашего города периодом, когда жителей стало ощутимо меньше. Бывший прифронтовым, дважды сданный противнику, Царицын потерял беженцами значительную часть населения — к 1920-му году в нем осталось только 87 тысяч жителей. За последующие годы город быстро восстановил население и снова рос до следующей роковой годины — 1942 года. Но и после того страшного испытания он вновь возродился, чтобы стать к концу ХХ века современным миллионником, одним из крупнейших городов России.