Автор: Вячеслав Ященко, историк, краевед
В конце XIX века в России наблюдался промышленный бум. Индустриализация продвигалась молниеносными темпами, охватывая десятки губерний своими цепкими объятьями. На месте пустырей вырастали промышленные гиганты, питаемые энергией человеческих масс, иностранными инвестициями и рудоносными кладовыми земли. Общими усилиями создавались заводы-монстры, которые должны были снабжать весь спектр частных и государственных предприятий конструкционными материалами, прежде всего металлами. Принцип В2В действовал во все времена. Одним из таких гигантов был металлургический завод, воздвигнутый в 1897 году на окраине Царицына.
Алчность французская
Весной 1896 года на улицах Царицына появились четыре любознательных француза. Они общались с чиновниками, любезничали с видными фигурами провинциальной общественности, спорили с купцами и промышленниками города. Интересовались иностранцы потребностями местной промышленности в металлических изделиях, ценами на рабочую и гужевую силу, стройматериалы и провиант. Вскоре в Парижский офис Урало-Волжского металлургического общества («Урал-Волга») с берегов Волги пришла радостная депеша. Акционеры Дарен, де-Морг и де Вердильон подняли бокалы с шампанским и провозгласили тост в честь удачного почина. Их алчные надежды оправдались — из России было получено добро на строительство в Царицыне крупного металлургического завода. Французских акционеров устраивало всё: и конъюнктура рынка, и дешевизна рабочей силы и сырья, и лояльность властей, и удобное месторасположение. «Félicitations!», — воскликнули французские акционеры, хлопая друг друга по плечам.
Рождение завода
Утром 30 апреля 1897 года в шести километрах севернее Царицына собралась ликующая толпа. Чиновники в мундирах, богатая публика, подданные Французской республики и журналисты обступили губернатора Саратовской губернии Петра Аркадьевича Столыпина. Глава региона продемонстрировал всем присутствующим золотую монету и бросил ее в основание фундамента. Мужчины рукоплескали, дамы бросали в воздух чепчики. Спустя сутки на площади в двести десятин уже суетились артели землекопов, плотников и каменщиков. Две тысячи человек под руководством французских инженеров Гордиена и Волоса развернули широкий фронт работ.
Быстрыми темпами, в основном за счёт мускульной мощи людей и животных, росли стены цехов: мартеновского, литейного, механического, листопрокатного. Заработали водокачка и главная контора завода. Широкие овраги пересекли мосты. От берега Волги к вершинам Ергенинских высот протянулась стройка заводского поселка. Возведение завода завершилось спустя год с момента закладки фундамента. На месте степного пустыря вдруг материализовались девять мартеновский печей: три печи по 30 т, четыре — по 20 т и две—по 5 т. Был запущен блюминг(обжимной стан) производительностью до 500 болванок в сутки с диаметром валков в 1150 мм. Мощность пущенного в 1898 году металлургического завода «Урал-Волга», в простонародье «Французского завода», составляла 125 тысяч т готовой продукции в год. Завод производил торговое железо, рельсы, рельсовые скрепления, мостовые фермы, кровельное железо и еще дюжину видов металлургической продукции.После пуска заводав главной конторе собрались французские спецы. Они подняли бокалы с шампанским и прокричали «Félicitations!».
Кровельные войны
За 40 последних лет XIX столетия Россия изрядно продвинулась в производстве чугуна. За четыре десятилетия она увеличила его выпуск в девять раз. Уральской металлургии бросил вызов Юг России. На рубеже веков здесь появилась вторая металлургическая база. Ее основой сталидевять новых металлургических гигантов, включая Царицынский завод. В стране в это время наблюдался бум железнодорожного строительства. Из поставляемого металлургами ежегодного объема в 40 млн пудов металла железнодорожная отрасль поглощала половину. Остальное шло на удовлетворение возрастающих потребностей индустрии и аграрной промышленности.
Царицынский металлургический завод занимал выгодное географическое положение: по Каме и Волге дешевым речным транспортом в наш город поступал уральский чугун, по Каспию и Волге — бакинский мазут, паровозы доставляли с востока Украины донецкий уголь. Регион имел переизбыток рабочей силы. Французские инвесторы удачно разместили свои капиталы— Царицынский металлургический завод сразу занял привилегированное положение не только в Волжском бассейне, но и на всем юге Империи.
Этим положением и воспользовался при разделе рынка синдикат «Кровля», в который входил завод «Урал-Волга». В 1909-1912 годах в зону влияния Царицынского металлургического завода входил обширный край: Среднее и Нижнее Поволжье, Воронежская и Тамбовская губернии, казачьи области Дона, Кубани, черноморского побережья и Урала. Рынок этот был ёмким и «голодным». Только за 1910-1911 годы царицынские металлурги поставилиалчущим потребителям 8,5 млн пудов стали и 6,7 млн пудов проката и готовых изделий. Прибыль акционеров «Урал-Волги» превысила 1,5 млн золотых рублей.
Успех французских инвесторов раззадорил отечественных воротил бизнеса. В 1912 году акционеры Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО) приобрели у «Урал-Волги» Царицынский металлургический завод. Точная сумма сделки до сих пор неизвестна. ДЮМО входило в синдикат «Продамет». С приобретением царицынского завода эта монополия подмяла под себя весь рынок Юга России. После того как завод был продан и французские продавцы провозгласили на банкете свое любимое «Félicitations!», новые российские собственники запретили заводу производить балки и швеллеры. Все силы и ресурсы были брошены на производство кровельного железа. Синдикат «Продамет» бесцеремонно играл на понижении цен в войне с уральскими конкурентами. Как только соперник пал, «Продамет» организовал «голодомор» на кровельное железо путем резкого снижения его выпуска. Цены взлетели вверх, преодолев отметку в 300%. Дикий капитализм в очередной раз показал свой оскал, но особую «дикость» монополисты проявляли в отношении своих рабочих.
На дне
Расслоение заводского общества прекрасно иллюстрировал заводской поселок. Он изначально планировался по кастовому принципу. Большая Франция располагалась на уютном берегу Волги. Здесь в особняках, огороженных чугунными заборами, блаженствовала заводская элита, в основном французского происхождения. Ровные тротуары освещались электрическими фонарями.Пределы Большой Франции ограничивали теннисные корты, за которыми виднелись коттеджи Малой Франции. Там жила пролетарская элита — мастера, специалисты среднего звена. Шлаковые дорожки тротуара здесь освещались тусклым светом керосиновых ламп.Далее следовал пустырь, на котором дежурили стражники и жандармы. Они преграждали путь к французским поселкам обитателям «Русской деревни». Неказистые избы и бараки пролетарского поселка истощали зловоние и страдания. То, что тогда называлось рабочими бараками, представляло собой подобие овощехранилища — длинные землянки с возвышающимися над ними покатыми крышами кишели рабочим людом, крысами и насекомыми. Застройка в поселке производилась хаотично. По многочисленным оврагам люди рыли землянки, подобные норам. Летом над поселком нависала пыль, в которой тучами летали мухи и гнус, осенью русская деревня тонула в грязи и нечистотах.
В 1911 году Г.В. Хлюпин, член правительственной комиссии, служащей «для оздоровления городов», так описывал в своей книге впечатления от посещения «Русской деревни»: антисанитария в Царицыне, особенно в оврагах, где ютилась беднота, «не поддается описанию», «ещё издали приближающихся к ним поражает сильное зловоние». Понятно, что в таких условиях была высока смертность от эпидемий холеры, тифа, дизентерии. Не лучше условия были и в цехах с низкими потолками. Там царили шум машин, полумрак, дым и сырость. В те годы Царицын по смертности от болезней занимал одно из первых мест в России: 52 смерти на 1000 населения, при среднероссийском показателе в 32,8. При этом на весь город работала всего одна земская больница. На заводе была открыта небольшая больница, но она обслуживала только работников. Члены же их семей к лечению не допускались. К 1917 году население «Русской деревни» выросло до 15 тысяч человек. Вся эта масса годами насыщалась классовой ненавистью. Жители «Русской деревни» активно включились в революционную борьбу, результатом которой стали не только смена собственника Французского завода, переименованного рабочими в Красный Октябрь, но и кардинальное изменение миропорядка.
Таким были первые годы жизни Царицынского металлургического завода. Таким было начало его 122-летнего трудового пути.
Фото: riac34.ru
