Текст: Константин Смолий
На наш взгляд, экосистема как биологическое понятие не вполне подходит для описания эволюции технологических корпораций. Суперорганизм— вот более точная терминологическая фиксация того, во что превращаются современные компании. Хотя любые биологические метафоры, конечно же, условны.
Рождение суперорганизма
В природной экосистеме виды живых существ связаны в трофические цепи. Поедание одних популяций другими — это, по сути, способ, каким в экосистеме осуществляется превращение энергии. Поэтому биологическое разнообразие позволяет экосистеме достичь устойчивости, ведь если из-за изменения условий та или иная популяция исчезнет, трофическая цепь имеет больше шансов сохраниться. А если каждую отдельную функцию будет выполнять только одна популяция, то ее исчезновение грозит экосистеме серьезными проблемами, ведь цепи превращения энергии между субъектами разрушатся.Поэтому трудно представить классическую экосистему, в которой бы существовал только один организм, включающий все остальные организмы или, по крайней мере, пытающийся их все частично или полностью поглотить.
Однако в мире высоких технологий вполне можно представить такой суперорганизм. Речь не о государстве, которое пытается выстроить комплексную систему взаимодействия между бизнесом, наукой, госструктурами, институтами развития и т.д. Да, создание такой экосистемы, цель которой—непрерывное производство инноваций, могло бы оказать значительное влияние на социально-экономическое развитие страны. И она бы, кстати, вполне подходила под описание природных экосистем, т.к. концентрировала ресурсы разных типов, взращивала разнообразие видов, поддерживала существование популяций поддержанием нужных им условий,и даже устанавливала правила формирования трофических цепей. Но все же государство — не суперорганизм, т.к. оно не включает в свое «тело» всех субъектов экосистемы в качестве своего рода «органов». Такое включение означало бы конец рыночной экономики в отдельно взятой стране и появление монструозного государства-корпорации.
А вот в бизнесе такие суперорганизмы оказываются возможными. По сути, ими являются многие корпорации, выстраивающие собственные технологические экосистемы. Да, декларируется принципиальная открытость, позволяющая интегрировать разные продукты, услуги и сервисы внутрь единой структуры. Мол, речь идет только о рамочной конструкции, которая позволяет так объединить разные сервисы, чтобы клиентам было удобно с ними взаимодействовать. Скажем, в наше время многие компании переводят многие бизнес-процессы на цифровые рельсы и уходят в онлайн. Для этого требуются различные сервисы, которые могут быть произведены разными компаниями, подчас специализирующимися на каком-то одном сервисе. Но в этом случае «сшить» сервисы друг с другом и привести их к единой схеме работы вынуждена компания-потребитель, которая далеко не всегда обладает требуемыми ресурсами и компетенциями. Особенно если компания небольшая. Поэтому потребителю цифровых услуг выгодно иметь дело с более крупным поставщиком таких услуг, который сам интегрирует все необходимое на своей цифровой платформе и поставит необходимые услуги разом. То есть, с одной стороны, сами клиенты толкают крупные технологические корпорации на путь превращения в суперорганизм, втягивающий в себя все жизнеспособное и имеющее перспективу на рынке.
Суперорганизм— не экосистема
С другой стороны, это и самим корпорациям выгодно. Например, это позволяет диверсифицировать бизнес, разнообразить каналы и технологии продаж, повысить капитализацию, инвестировать свободные капиталы не на сторону, а как бы «внутрь себя». В конце концов, традиционную рыночную логику слияний и поглощений ради вертикальной интеграции пока не отменили. И в итоге рождаются корпорации, которые так активно втягивают в себя новых игроков на рынке, что все дальше уходят от первоначальной специализации, становясь поистине универсальными. Так, телеком-компании уходят от специализации на услугах связи и залезают на территорию, скажем, финансовых технологий. А финансовые компании, наоборот, развивают множество нефинансовых сервисов.
Вот простой пример. Сбербанк, как известно, очень активно выстраивает собственной экосистемы, интегрируя далеко не только финансовые сервисы. В настоящее время банки переходят на биометрический способ идентификации клиентов, соответственно, у компаний, предоставляющих услугу биометрии, появился хороший рынок сбыта. Да и вообще у этой технологии по всему миру хорошие перспективы. Что делает Сбербанк? Он приобретает долю в компании VisionLabs, которая, по некоторым оценкам, входит в мировой Топ-3 по точности распознавания лиц. Это приобретение позволяет не только создать биометрическую платформу для собственной экосистемы банка, но и зарабатывать на предоставлении этой услуги сторонним клиентам. Таких примеров у Сбербанка довольно много, и неспроста активно ведутся разговоры о ребрендинге этой компании — наличие корня «банк» в названии все менее адекватно разросшейся технологической инфраструктуре и широкому спектру услуг корпорации. По сути, Сбер— это суперорганизм, который интегрирует в себя все, что сможет, в качестве своих «органов» или даже «органоидов».
Причем с точки зрения организационной формы эта интеграция может быть разной, вплоть до поглощения. В этом случае говорить об открытости экосистем странно: открытость предполагает свободный вход и выход, но едва ли интеграция в структуру Сбера сохранит компаниям возможность свободного выхода или даже самостоятельности на управленческом уровне. Хотя, в принципе, возможны и другие формы симбиоза организмов — партнерские, когда суперорганизм не поглощает более мелкие организмы, а всего лишь помогает им найти своих клиентов. Но для суперорганизма в этом тоже должна быть какая-то польза помимо того, что благодаря организмам-партнерам он может лучше удовлетворить потребности своих клиентов, замыкая их на себе и не позволяя им уйти к другим провайдерам технологических сервисов. Именно желание во чтобы то ни стало удовлетворить разнообразные потребности клиентов вынуждает корпорации все дальше стирать границы между разными индустриями, ведь и потребности людей носят кросс-индустриальный характер.
И это, кстати, тоже отличает суперорганизмы от природных экосистем: если первые универсальны и практически всеядны, то вторые более строги в своей специализации. У организмов, входящих в экосистему, есть своя экологическая ниша — совокупность условий, при которых организм может выжить. Собственно, вид и обитает в той или иной экосистеме только потому, что там для него существуют наилучшие условия, в том числе место в трофической цепи. Получается, экосистеме нужно сохранять присущие ей условия, чтобы популяции организмов не исчезли из нее. А суперорганизм, включающий отдельных поставщиков услуг, стремится выйти за собственные пределы и стать чем-то большим, чем есть сегодня, сохранив специализацию только внутри себя: у каждого входящего в него организма своя функция.
Конкуренция, синергия, Бог
Есть, кстати, и другие явные отличия экосистемы от суперорганизма. Например, между природными экосистемами нет такой явно выраженной конкуренции, как между суперорганизмами. Зачем пруду конкурировать с пустыней, если в них обитают совершенно разные организмы? Да и с другим прудом конкурировать незачем. А вот нашим технологическим корпорациям приходится бороться друг с другом, как минимум, за клиентов, но еще и за перспективных новичков ИТ-рынка, которых можно интегрировать. По сути, рынок высоких технологий становится всеболее олигархическим, что, видимо, лучше монопольного положения одного суперорганизма, т.к. среди прочего способствует большей финансовой доступности услуг. Процессы концентрации капитала и технологий, идущие в этой сфере, весьма заметны.
Есть и еще одно интересное отличие. Природной экосистемой никто не управляет, она развивается по универсальным законам. Именно поэтому изоморфизм систем с разным биологическим содержанием в природе действительно есть. Но если социальные системы изоморфны природным, значит, они тоже развиваются сами по себе, без сознательного усилия своих создателей. Однако про корпорации так говорить странно, ведь у них есть специальные органы, которые вырабатывают стратегию развития и осуществляют операционное управление. Единственный способ сохранить изоморфизм двух типов систем — допустить, что природные экосистемы управляются сверхразумом. Например, Богом, имманентным системе. Но пантеизм, как известно, современной наукой не принимается.
Учитывая все это, говорить о точном соответствии природных экосистем технологическим не приходится. Скорее, в последнем случае речь все-таки идет о суперорганизмах, выстраивающих симбиотические отношения с организмами поменьше или интегрирующих их в себя. А если говорить о том, что роднит экосистемы и суперорганизмы, то это, пожалуй, синергетический эффект, который рождается из взаимодействия элементов. Ни экосистема, ни суперорганизм не могут существовать без составляющих их организмов.
