В стародавние времена риски были связаны преимущественно с угрозами отдельному человеку. Отношение к нему было терпимым: риск — это авантюры и приключения, требовавшие личного мужества. А в промышленной цивилизации Нового времени риски стали общественными. Теперь их источник — не в недостатке технологий, обеспечивающих безопасность индивида, а в их избытке, увеличивающем масштаб потенциальной общественной опасности. Однако и сейчас риск — это не только что-то исключительно негативное. Какой же конструктивный потенциал имеет современное нам «общество риска»?
Модернизация рефлексирует над собой
Основным итогом процесса модернизации стало возникновение индустриального общества. Несколько десятилетий назад оно достигло в развитых странах апогея своего развития, и индустриализм начал уходить на мировую периферию, вовлекая Третий мир в мировой модернизационный процесс. Забрезжили контуры нового общества, где драйвером социального развития стали иные, постиндустриальные сферы хозяйства. Поэтому говорят, что следующим этапом модернизации, уже проявившимся на Западе, стала модернизация ее собственных предпосылок и оснований, или рефлексивная модернизация. Этот новый процесс, связанный с осознанием исчерпанности предыдущего этапа, разрушил тождество между развитием общества как таковым и индустриализацией.
Это привело к множеству изменений, но нам в контексте темы интересно одно: переосмысление природы, роли и функций риска. В капиталистическом обществе, базис которого — промышленность, преобладает логика производства богатства. Материальные блага, объем которых постоянно растет, становятся доступными широким массам. И это перекрывает в глазах людей риски непрерывно расширяющегося производства. Главное для деятелей эпохи Модерна — удовлетворить первичные потребности людей и устранить нищету, попутно получая прибыль и сколачивая состояния. А в новом обществе индивидуальная, корпоративная и общественная выгода от технико-экономического прогресса оттеняется фундаментальными рисками, которые он несет. Риски, успев превратиться из вероятностной угрозы в уже осуществленные негативные эффекты, теперь не могут быть завуалированы безбрежным оптимизмом прогрессистов. И как только первичные материальные нужды жителей западных обществ оказались удовлетворены, потребности вышли на новый уровень: возникла необходимость в комфортной среде, здоровой пище, чистом воздухе, равном доступе к нематериальным благам, отсутствии социальных конфронтаций, наконец, в устойчивом бескризисном развитии.
Не прятаться, а минимизировать
То есть речь идет, в основном, об экологических, социально-экономических и политических рисках, на производство которых индустриальная цивилизация Модерна была щедра. Общество стало требовать от элиты устранения рисков или хотя бы справедливого распределения, подобно тому, как удалось добиться относительно справедливого распределения материальных благ. Проблема рисков попала в сердцевину общественных дискуссий. Например, в 1986 году вышла знаменитая книга германского социолога Ульриха Бека «Общество риска». В предисловии к этой классической работе, недвусмысленно характеризующей сущностную особенность современного общества, говорится о только что произошедшей Чернобыльской катастрофе. По мнению Бека, она позволила сделать вывод, что риски стали иметь всеобщий и даже глобальный характер. Укрыться от рисков, порожденных индустриализацией, больше негде. От радиации нельзя переехать в престижный район или перейти в другой социальный класс. Бессмысленное накопление материальных благ справиться с невидимой, но неумолимо убивающей опасностью не в состоянии, а потому эти блага — больше не безусловная общественная ценность. Больше нет неких «других», когда-то, в эпоху индивидуализированных рисков, бывших их главными «носителями». Универсальные риски придется разделить всем, а потому перед их лицом прежние социальные иерархии стали терять свою притягательную силу. Что даст высокая должность и хорошая зарплата в случае ядерной войны?
Однако тот, кто начнет ядерную войну, сам же от нее погибнет. В современном обществе субъект, порождающий риск, становится в то же время его объектом. Возможно, эти соображения, помимо собственно экономических факторов, подтолкнули элиту индустриально развитых стран поддержать переход к новому этапу модернизации, на котором риск стал одной из фундаментальных категорий при принятии управляющих решений. Естественно, начался этот переход в самой простой и логичной форме — деиндустриализации стран Запада, т. е. переносе промышленного производства и связанных с ним рисков на мировую окраину. Но одного этого совершенно недостаточно. Во-первых, уничтожение собственного производственного потенциала в развитых странах несет риски их социально-экономическому положению. Во-вторых, глобальный характер рисков предельно развитого индустриализма, как мы уже отмечали, не позволит скрыться от них в анклавах безопасности. Пример — глобальное потепление. Если оно существует и его главный источник действительно в промышленном производстве, то перенос последнего в Азию не поможет Западу избежать последствий. Равно как и участия в решении этой проблемы. Степень глобальности рисков прямо пропорциональна степени глобальности мира в целом.
Наконец, в-третьих, едва ли мировая периферия будет очень рада получить весь набор рисков, от которых решили избавиться на Западе. Конечно, страны, главные проблемы которых — голод, нищета и безработица, охотнее закроют глаза на рискованность технологий, способных помочь им решить проблему обеспечения населения всем необходимым. Однако слепо повторять уже пройденный Западом путь никто не хочет: естественно желание получать самые передовые технологии, при разработке которых задача минимизации рисков уже учтена. Поэтому цель дальнейшей модернизации — глубинная технологическая перестройка всей сферы материального производства на новых технико-экономических принципах и в соответствии с новыми ценностями общества. Постиндустриальная, или информационная экономика не может просто надстраиваться над старым индустриальным базисом, она должна изменить его так, чтобы минимизировать связанные с ним риски.
Не можешь победить? Измени отношение
Вся эта проблематика стала очевидной еще в 1980-е годы. За это время новая модернизация достигла успехов. Даже отстающие регионы входят в Модерн с технологическим базисом, уже усовершенствованным в сторону информатизации (правда, есть и примеры архаизации). Но, разумеется, сразу же возникли новые риски. Простой пример: важным аспектом информатизации трудовых процессов стала их автоматизация, и перед людьми забрезжила проблема массовой безработицы. Номенклатура профессий и типов занятости меняется столь быстро, что никто не может поручиться, что сможет найти себе применение в самом ближайшем будущем. Вся социальная структура становится аморфной, и возрастает риск однажды остаться на обочине. И таких примеров можно привести множество.
Так что характеристика нашего социума как «общества риска» своей силы не потеряла. И что же, новая модернизация оказалась с этой точки зрения напрасной? Нет, ведь она сделала риск одной из фундаментальных категорий анализа реальности. Монтаж социальной архитектуры и осуществление политической динамики без оценки рисков стали невозможны, а это открывает широкие перспективы для участия в общественных процессах и влияния на них. Как это работает, жителям Волгоградской области хорошо известно. Несколько лет назад здесь планировали добывать и перерабатывать никель, что несло потенциальные риски как для экологии, так и для традиционного хозяйства региона. На реализацию проекта были направлены усилия трех основных субъектов «первой» модернизации — бизнеса, власти и науки. Однако общественное движение, поставившее во главу угла потенциальный риск, пусть даже точно не доказанный, смогло заблокировать этот проект. Апелляции к привычным ценностям эпохи Модерна — расширению производства, увеличению денег в регионе, высоким зарплатам и т. д., — потеряли силу. И это подчеркивает силу категории риска. Она расширяет пространство политики, ведь борьба за минимизацию рисков стала по своей сути политической. Так рождаются новые политические субъекты, а уже сложившиеся могут приобрести на обсуждении общественно приемлемого распределения рисков социальный капитал.
Многие экономические субъекты уже давно приспособились к новой реальности. К примеру, все больше расширяется сфера применения специальной отрасли управленческого знания — риск-менеджмента. Он строится на идее, что при изначальном учете фактора риска негативные последствия можно минимизировать. Риски как таковые нельзя устранить, но можно изменить к ним отношение, сделав необходимым элементом процесса принятия решений. И об этом стоит помнить каждому человеку, желающему, чтобы в его жизни было как можно меньше непредвиденных последствий. Оценивать риск, чтобы предвидеть, а предвидеть, чтобы управлять — вот, пожалуй, та максима, которая может помочь человеку найти себя в сложной и непрерывно меняющейся реальности «общества риска».
Текст: Константин Смолий
