Понятие контекста родом из языкознания, однако его содержание легко переносится на другие отрасли знания. Есть и сугубо человеческое измерение контекста — условия существования личности как фактор ее самоидентификации. Но может ли человек управлять системными контекстами своего бытия?
Реальность как гипертекст
В психолингвистике существует эксперимент: испытуемым дают кусок текста, в котором с некоторой периодичностью пропущены слова, и просят восстановить лакуны. Обычно человек способен это сделать, причем точность попадания увеличивается пропорционально возрастанию близости психологических характеристик автора текста и испытуемого. О чем нам говорит этот эксперимент? Он доказывает, что если некое упорядоченное множество элементов, которое мы называем системой, содержит пропущенные элементы, мы способны их восстановить исходя из общих свойств системы. Помогает нам в этом системное окружение пропущенного элемента и его место в этом окружении. Этот принцип работает и в логических рядах, и в множествах чисел, и в дешифровке языковых кодов, и в языкознании, и даже в изучении сложных природных и социальных систем. Ведь все они в каком-то смысле тексты.
Здесь-то как нельзя лучше и подходит понятие контекста, фиксирующее фундаментальную предопределенность любого элемента его местом в общей структуре системы, частью которой он является. Не случайно «контекст» в переводе с латинского — связность: бессвязный и бессистемный набор элементов лишь очень ограниченно выступает контекстом каждого из них. Контекст — словно клей, связывающий элементы в единое смысловое целое, и мы, говоря о смыслах, обычно имеем в виду именно такие вот системные целостности, ведь любой отдельный элемент множественности сам по себе обладает достаточно бедным и к тому же стремящимся к жесткой определенности смыслом.
Возьмем в качестве примера слово. Его ближайший контекст — кусок текста, в котором это слово употреблено, и именно этот контекст задает веер возможных аспектов значений слова. То есть общий смысл текста наделяет каждое слово дополнительными значениями, которых оно лишается, будучи из текста вырванным. Но при этом при помещении его в другой текст у слова могут появиться новые значения, ведь этот новый текст создаст слову новый системный контекст. А если взять предельно широкий контекст слова — родной для него язык, то при выпадении из него слово вообще превратится в бессмысленный набор символов.
Итак, смысл слова как элемента языка не «зашит» в нем самом, а определяется его местом в конкретном тексте или совокупности всех текстов, в которых оно встречается. Если мы понимаем общий смысл текста, то нам интуитивно понятны и ранее незнакомые слова, неожиданно встреченные в нем. Более того, в процессе изучения языка человек многие слова учится понимать не благодаря чтению словаря, а по контексту его употребления. Зависимость смысла элемента от смысла целого придает последнему устойчивость: если целое больше своих частей и не сводится к их механической сумме, то оно продолжает существовать и иметь качественную определенность и при потере некоторых своих элементов. Но в то же время смысл целого конструируется нами сначала как сумма смыслов частей: мы восходим от отдельного к общему, а затем спускаемся назад. Чтение — это движение по кругу от смысла слов и предложений к смыслу целого текста, а потом назад, к уточнению смысла отдельных элементов текста.
Перекрестье идентичностей
Эти рассуждения хорошо знакомы любому гуманитарию, но они сохраняют свое значение и при переходе в совсем иные сферы. В частности, благодаря понятию контекста мы можем
глубже взглянуть на человека как элемент множества различных систем — социальных или природных. Каждая из них задает особый контекст, сообщающий нам нашу «смысловую определенность». Иначе говоря, через соотнесение с контекстом человек обычно идентифицирует себя, отвечая на вопрос «кто я?». Так бытие в социальном контексте оборачивается присвоением человеку социальных ролей, предписывающих определенные модели поведения. Скажем, семья как система имеет весьма ограниченный набор ролей, но человек может иметь несколько ролей одновременно: в семье родителей мужчина — сын, в своей собственной — отец. Каждая роль, обусловленная членством в той или иной семье как системе, предполагает специфическую идентичность и набор функций.
В случае разрыва человека с системой та продолжит существовать, либо найдя нового члена взамен ушедшего, либо распределив функции среди оставшихся членов. Любая система, как в известной песне, стремится «не заметить потери бойца», затянув раны и оставшись самой собой. Поэтому с точки зрения устойчивости система должна монтироваться таким образом, чтобы ее зависимость от конкретных элементов была минимальна (об этом стоит помнить, например, создателям своего бизнеса). А вот выбывший элемент, потеряв системный контекст, вынужден отказаться от части своей сложной идентичности, в какой-то мере перестав быть собой прежним. И об этом стоит помнить всем, кто считает, будто индивидуальное всегда выше и важнее, чем коллективное, а часть — чем целое.
Человек вписан в множество контекстов разного масштаба. Скажем, пространственный контекст: человек — часть вселенной со всеми ее законами, а также житель определенной местности. Или временной: человек существует в конкретной точке исторического процесса. Есть и множество более конкретных: человек как гражданин государства, как представитель профессии, сотрудник предприятия, член спортивной команды, участник случайной ситуации на улице и прочее. Количество контекстов гипотетически бесконечно. Каждый из них наделяет человека качественной определенностью и замыкает в неких, чаще всего прозрачных границах поведения и мышления. Поэтому каждый контекст — это система смыслов, влекущая к себе за ответами на вопросы и предлагающая модели объяснения мира и бытия в нем. Скажем, каждый из нас, будучи гражданином государства, существует в правовом контексте — системе санкционированных государством юридических норм, регулирующих жизнь общества и задающих рамки деятельности отдельного гражданина. Это же можно сказать о технологическом контексте — сложившемся на данный момент уровне развития техносферы, определяющем границы наших возможностей.
Революционер своей судьбы
То есть наши контексты далеко не всегда становятся результатом нашего выбора; чаще они — объективные условия существования, повлиять на которые мы можем лишь в меру своих скромных сил. Контексты постоянно трансформируются, сужая или раздвигая границы наших возможностей и определяя функциональные характеристики нас как субъектов социальных отношений. И человек вынужден следить за этими трансформациями, чтобы однажды не оказаться вне контекста. Если вы не корректируете поведение, рано или поздно становитесь в данном контексте отторгаемым системой маргиналом, хотя в других контекстах у вас может быть все в порядке.
Однако если бы мы сказали, что человек полностью детерминируется контекстом, мы бы преувеличили. Мы обладаем свободой воли, а значит, можем делать вещи, идущие наперекор контексту. Иногда это приводит не к маргинализации человека, а к трансформации контекста. Например, если эволюция привела систему в точку, в которой возникла возможность перехода на новый уровень организации, то внеконтекстный поступок способен стать толчком к переходу. Именно это имеют в виду, когда говорят о революционной ситуации: система как бы беременна новизной, и действия революционера, хотя они нарушают множество сложившихся контекстов, оказываются по-своему необходимы системе.
Поэтому в борьбе за власть побеждает тот, кто чувствует внутреннюю, глубинную готовность системы к трансформации, и своими поступками осуществляет ее. Революция переворачивает вверх дном множество контекстов, но сама по себе революционная ситуация — это особый, редкий и сложный контекст деятельности. Понимать факт его наличия и конфигурацию — искусство анализа и стратегии.
Отсюда видно, что только очень пассивный человек готов полностью подчиниться контексту и стать объектом воздействия жизненных обстоятельств, получая свою идентичность извне, вместо того чтобы самому ее конструировать. Активный же человек хотя бы иногда идет наперекор контексту. Ведь бывает так, что даже наш уход из системы отношений меняет эту систему и готовит нам почву для триумфального возвращения в новой позиции. Что уж говорить об активных действиях!
Поэтому стоит трезво оценивать контексты вашей жизни и не теряться в них. Да, текст может сохранять свою смысловую целостность и без некоторых элементов. Но бывают такие элементы, которые взрывают эту целостность и меняют смыслы. Помните фразу «казнить нельзя помиловать»? Каждый человек способен стать той запятой, которая создаст единственно верную смысловую определенность.
