Надо возвращать естественное плодородие, соблюдая систему севооборота

«Стоял полдень, но ярко светившее солнце подернулось небольшой тучкой и просвечивало красным пятном. Ветер поднял тучу пыли и песка. Пыль лезла во все дырки, скрипела на зубах. Порывы ветра заставляли дрожать флигель, все вокруг свистело и грохотало. Потом за окном раздался сильный треск — это сломался тополь около сарая и проломил его крышу. Свиньи сорвались в визг! При очередном порыве ветра крыша моего флигеля слегка приподнялась и сдвинулась сантиметров на двадцать от стены. Замотался шарфом и дал деру на улицу. Ничего не было видно. Ветер сдувал с ног, началась вьюга, но вместо снега летела земляная пыль с песком. Крутились куски железа, сорванные с крыш, какие-то обрывки бумаг, дощечки…»

Николай Тихонов

Так описывает свои воспоминания о печально знаменитой пыльной буре 1969 года писатель Вадим Гарин. Профессору Волгоградского аграрного университета, доктору сельскохозяйственных наук Николаю Ивановичу Тихонову тоже есть что вспомнить о той страшной зиме, а также о том, как не повторить эти дни вновь. Волгоградцы в этом году стали свидетелями как минимум одной пыльной бури в центре города в августе, и это далеко не самое пугающее, что может подбросить природа. Особую опасность пыльные бури представляют для сельского хозяйства, и без того рискованной деятельности в нашем регионе.

— Николай Иванович, разговор с вами хотелось бы начать с просьбы рассказать о том, как выглядела та пыльная буря, о которой и сегодня ученые пишут как об одной из самых ужасных в истории России.

— Тогда, в 1969-м, пыльная буря началась в декабре и закончилась в феврале. В Ростовской области, где я находился в ту зиму, она была такой, что погибли огромные площади возделываемых земель, причем это был плодородный слой черноземных почв. Согласно науке, такая буря может длиться не более 50 часов, а эта шла и днем, и ночью, без перерыва: ни в какой науке данных о таких бурях не было. Плодородие почв пострадало катастрофически: гумусово-кумулятивный слой оказался вынесен полностью, на все 8 сантиметров.

В ту зиму мы с отцом приехали осматривать поля, а посреди них рвы, пробоины где по пять, а где по двадцать сантиметров. Из всех озимых остались считанные растения, все остальное погибло. Этот год очень мало дал урожая, очень мало было посеяно, потому что техника не могла пробраться на поля из-за этих выбоин! Некоторые хозяйства смогли посеять кукурузу, подсолнечник, но уже чуть позже, а сразу — ничего, никаких зерновых.

— Одним из средств защиты от пыльных бурь и эрозии в целом традиционно считается высадка защитных лесополос…

— Да, и раньше колхозы не платили за это деньги, все лежало на лесхозах: они готовили семенной материал, они делали посадку, им шли финансы по госплану. А сейчас, чтобы посадить лес, каждому хозяйству нужно заплатить за каждую семенную единицу.

— Вот поэтому никто этого и не делает сейчас…

— Не то чтобы никто: одно время, лет семь назад, этим занимался за собственные деньги «Гелио-Пакс». Они делали потихоньку, каждый год пять-семь гектаров леса сеяли.

— Какие еще методы защиты от эрозии и всех связанных с нею негативных явлений сегодняшние фермеры могли бы использовать?

— В Волгоградской области и соседних регионах земли сельхозназначения часто располагаются на склонах, а значит, надо уходить от вспашки, надо применять поверхностную и минимальную обработки. Допустим, под кукурузу или подсолнечник применяют глубокие безотвальные обработки чизелем поперек склонов на 40–45 см, тогда все осадки будут фильтроваться. Дело в том, что на глубине в 25–27 см, иногда до 30 см, располагается так называемая «плужная подошва»: это почва, которая буквально «зацементировалась» и не дает проходить влаге. Влага на 25 верхних сантиметрах поглощается, а все остальное идет под откос — и растение недополучает влаги, притом что и так в нашей зоне ее не слишком много. Чизельный плуг, которым в последнее время пользуются многие волгоградские растениеводы, может ликвидировать эту плотную подошву: у него стойка без отвала, она приподнимает почву и производит аэрацию, что очень важно.

Кроме того, в нашем регионе все чаще стали переходить на технологию No-Till, когда обработка почвы вообще не проводится.

— То есть вы оцениваете «нулевую обработку» как шаг вперед, как методику, благоприятную для сохранения почвенного плодородия?

— Я считаю, что нужно потихоньку это все внедрять. Однако внедрение требует затрат: и тягловая сила, и шлейф под No-Till стоят недешево. Приехали ко мне однажды фермеры из Чернышковского района, говорят: «Николай Иванович, мы ничего делать не хотим, хотим внедрять No-Till!» Я им и рассказал, что такое «нулевая обработка»: это интенсивная технология, требующая огромных усилий — «ноль» тут только в названии! Специальные сеялки, агрегаты с турбоножом впереди и дисковым сошником — все это стоит дорого. Добавьте сюда расходы на удобрения, гербициды и прочие обработки: их тоже требуется больше. Нам никак не уйти от как минимум двух обработок гербицидами: осенью, начиная с момента уборки урожая, и в период вегетации. Правда, существенно снижаются затраты на топливо.

Есть и промежуточная технология Strip-Till: при ней обрабатываются полосы по 15 см, осенью поле как бы «нарезается» на ряды. Одновременно, тоже поперек склонов, вносится удобрение. Тоже очень хорошая и важная технология!

— По данным регионального комитета сельского хозяйства, под No-Till в Волгоградской области пока только около 5% земель, поэтому рано утверждать, будто эта технология спасет плодородие почвы — к тому же, работать по «нулевке» для восстановления гумуса нужно очень долго. Какие еще есть пути?

— Надо возвращать естественное плодородие, соблюдая систему севооборота, а не как в некоторых районах — 45% полей отдают под подсолнечник. Да, это ликвидная культура, экономически выгодная, но… Я был во многих районах, все рассказывал, они все понимают, но фермерам нужны деньги — у нас не Америка, где за черные пары платят по 500 долларов за гектар. К счастью, есть и положительные примеры — хозяйства, где подсолнечник занимает не более 10% севооборота.

— Как же подобрать такой набор культур, чтобы и в плюсе остаться, и почву сохранить?

— Вместо подсолнечника сейчас часто сеют сафлор, лен масличный, на севере Волгоградской области пробуют рапс, рыжик, возрождается и посев горчицы — когда-то регион производил от 70 до 140 тыс. тонн этой культуры! Горчичный завод работал только на местном сырье, а сейчас, к нашему стыду, оно закупается в Китае, Германии и других странах.

Я считаю, что черные пары, то есть простаивающие целый сезон поля, потихоньку нужно убирать. Черный пар — это дорогое удовольствие, гораздо выгоднее внедрять в севооборот до 10% зернобобовых культур: гороха, нута. Причем на рынке стоимость тонны нута сегодня просто огромная, доходит до 60 тыс./т, тогда как пшеница этой осенью торгуется по очень скромным ценам — в пределах 8–9 тыс. руб./т. Правда, фермеров останавливает от внедрения нута и гороха необходимость проводить много обработок: к примеру, минирующие мухи и совки стали настоящей напастью на бобовых культурах.

Кроме того, время от времени необходимо производить ремонт полей, высевая многолетние травы — такие, как люцерна и эспарцет. Надо внедрять широкозахватную технику, высокопроизводительную, чтобы меньше прогонов делать по полю. Надо внедрять интегрированную систему защиты растений, такую, которая упреждала бы вредоносность сорняков, вредителей, болезней. И наконец, надо внедрять современную систему минеральных удобрений: Волгоградская область в среднем вносит 34 кг действующего вещества на гектар, а это очень мало! Все упирается в деньги, конечно, но если начать с грамотно выстроенного севооборота, то можно постепенно и заработать, и плодородие восстановить.


Справка

«Пыльные бури на Юге европейской части России наблюдаются в основном в период с марта по октябрь. Наиболее часто эти явления случаются весной. В осенний период развития озимых от посева до прекращения вегетации на зиму вероятность пыльных бурь особенно высока в двух районах. Один из них расположен на юго-востоке Ростовской области, граничит с Калмыкией и характеризуется вероятностью пыльных бурь более 70%. Второй район находится на севере Волгоградской области. Вероятность пыльных бурь в его пределах в указанный период составляет более 60%.

Зона вероятности пыльных бурь, возникающих не реже, чем раз в 5 лет, протягивается, постепенно расширяясь, через всю территорию округа с северо-запада на юго-восток и включает в себя южную половину Ростовской области, всю Калмыкию, западные районы Астраханской области, северную часть Дагестана и соседних республик Северного Кавказа, а также граничащие с Калмыкией районы Ставропольского края. Еще одна зона с такой же вероятностью пыльных бурь занимает север Волгоградской области.

А. Я. Глушко, В. В. Разумов, М. Д. Рейхани, «Деградация земель Юга европейской части России под воздействием пыльных бурь» («Юг России: экология, развитие» № 1, 2010)


Текст: Александр Акулиничев, при участии Валерии Сиволобовой